За кулисами еще одной сумбурной недели в Формуле 1
В то время как руководству Больших Призов удалось-таки, несмотря на отложенный дедлайн, решить вопросы по регламенту 2017 года, от внимания Дитера Ренкена не ускользнул хаос, сопровождавший события тех дней...
Формула 1 непосредственно на трассе подобна барону Мюнхгаузену – ей раз за разом удается вытаскивать себя за волосы из воды в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях. Стоило коммерческому директору Ф1 Берни Экклстоуну обронить в интервью крупным изданиям, что спорт находится в низшей своей точке, и он лично не стал бы тратить деньги, чтобы сводить свою семью на этап Больших Призов, как на старте этого сезона пилоты выдали четыре замечательных триллера подряд.
Конечно, в определенной степени этому способствовали заминки лидеров на старте, проблемы с надежностью автомобилей, ранее в этом не замеченных, и неуёмный магнетизм машин Red Bull и Ferrari, но в целом можно заметить, что гонки прошли более чем достойно – во всяком случае, о низшей точке ничто не говорило.
Этого же, к сожалению, нельзя сказать о деятельности Больших Призов за пределами автодромов – как раз к этой области спорта слова Берни подходят наилучшим образом. Судите сами: после недавней нервотрепки с многократной сменой форматов квалификации, когда Формуле 1, казалось, необходимо было сделать что-то, чтобы восстановить свое реноме, вдруг неожиданно проваливается явка Комиссии Ф1.
Результат? Тремя днями позже 25 членов организации в спешке проголосовали по всем вопросам по электронной почте – от регулирования затрат на двигатели до их громкости и условий поставки…
О том, что сделано это было в явной спешке, свидетельствует заранее перенесенный крайний срок принятия решений на 30 апреля, ведь после этой даты все изменения могли быть отнесены уже только к сезону-2018 – таковы условия регламента.
Таким образом, единогласным решением дедлайн был перенесен на 60 дней вперед после неудачной попытки прийти к общему мнению на предыдущем собрании.
Что касается забастовки (а как иначе назвать ситуацию, когда представители восьми промоутеров, а также спонсора Rolex, судя по всему, даже не собирались посещать отложенное заседание?), то Экклстоун прокомментировал это так: «Они не проявили должного интереса к этому событию».
Да неужели? И это те самые промоутеры, которые еще недавно наперебой кричали о повышении громкости моторов и улучшении гонок? Они просто не проявили интереса?
В какой-то степени это можно понять в отношении четырех промоутеров, базирующихся за пределами Западной Европы (Австралия, Бахрейн, Бразилия и Россия), но остальные пять, представляющие Венгрию, Монако, Италию и Бельгию, плюс Мистер Ролекс, – находятся в двух-трех часах неспешной езды от аэропорта в Биггин-Хилле!
Зачем они тогда вообще претендовали на место в законодательном органе Ф1, если их не интересуют столь судьбоносные решения в спорте?
В Сочи многие в паддоке поставили под сомнение жизнеспособность руководящего органа, созывающего собрание без должной уверенности в кворуме, несмотря на абсолютную ясность происходящего. К тому же, такие собрания не являются чем-то сверхъестественным, ведь ранее они уже созывались не раз.
Кто-то, где-то и хоть на какой-то стадии должен был хоть что-то услышать о том, что целых ДЕВЯТЬ делегатов (треть от общего числа) не сможет приехать в означенное место в срок. К тому же, похоже, команды больше не имеют никакого влияния на процесс выбора представителей, хотя раньше они могли определять по два промоутера из Европы и из-за ее пределов, а также двух представителей от спонсоров.
Несмотря на то, что у всех в итоге, разумеется, найдутся свои уважительные причины отсутствия на заседании – начиная с того, что "моя собака слопала факс с приглашением" и заканчивая "кошкой, принесшей семерых котят, которых не с кем было оставить", все в принципе уже ясно: если кто-то ходит по-утиному и крякает, скорее всего, это утка.
Также немалые вопросы возникают и к структуре самой Комиссии Ф1. Судите сами: в состав этого органа до сих пор входит председатель австралийского Гран При Рональд Джей Уокер, ныне вышедший на пенсию, который, по сообщениям представителя автодрома, с августа 2015-го не занимает никакого официального поста. Что же дает ему право голосовать в Формуле 1? Давняя дружба с Экклстоуном?
А что делает в спонсорском ложе Philip Morris International – поставщик Marlboro? Брэнд давно не входит в число активных деятелей в Ф1, если не считать рекламные акции с Ferrari. А если добавить, что президент Скудерии Серджио Маркионе входит в состав совета директоров PMI? Налицо желание обрести повышенное влияние в спорте…
Хорошо, а почему Rolex обладает таким же голосом, как, скажем, Берни Экклстоун, президент FIA Жан Тодт или все представители мотористов в лице Роба Уайта из Renault (кстати, еще один перекос в пользу одной из команд)? Что вообще дает Rolex это право голоса? Все, что они делают, это ежегодно подписывают чеки от Формулы 1 и вешают свои огромные часы на пит-лейне.
В прошлом спонсорскую братию на собраниях представляли нефтяные компании Mobil или Shell, что, с учетом их роли в технической части спорта, а также постоянных изменений в топливном регламенте, вполне объяснимо. Но Rolex… Если им так нужны часы на пит-лейне, почему бы не повесить там TAG Heuer, давно поддерживающую Ф1 не только деньгами, но и техническими решениями. Но эта компания сейчас помогает одной из команд, а не FOM.
Суть же массового бойкота состояла в том, что никакого конструктивного диалога между сторонами до проведения голосования по электронной почте не было, да и быть не могло – в результате они вынуждены были голосовать по ключевым для спорта пунктам уже через несколько дней после того, как не изъявили даже желания присутствовать на важном заседании.
Можно ли в таких обстоятельствах вынести обдуманное решение? Не забывайте, что еще совсем недавно они (дважды) голосовали по такому простому вопросу, как смена формата квалификации, с которым и так все было в порядке. И насколько сложнее разобраться в технических аспектах, как то расходы на двигатели, паритет мощностей, условия поставки и уровень громкости…
Есть также один любопытный момент в электронном голосовании – так легче скрыть истинную принадлежность тех или иных голосов в отличие от очного голосования. И хотя я не намекаю на какие-то подтасовки, есть информация о том, что целых пять представителей паддока Ф1 проголосовали против предложений по двигателям, тогда как открыто об этом заявили только трое: McLaren и две команды концерна Red Bull. С чего двум остальным понадобилось скрывать свои намерения?
При этом на повестке дня заседания были не только вопросы, касающиеся моторов. Надо также отметить, что аспекты аэродинамики, кузовных элементов и шин в этот раз не затрагивались, поскольку решения по ним были ратифицированы ранее, тогда как по двигателям участники должны были голосовать скопом – нельзя было, к примеру, высказать свое мнение по поводу громкости моторов и их цене и не затронуть вопросы паритета мощностей и условий поставки.
Также есть информация, что руководитель Mercedes F1 Тото Вольф попытался повторно вынести на обсуждение один из вопросов, который уже был прежде утвержден, но получил отпор, и регламент остался в том виде, в котором 4 марта его принял Всемирный совет FIA по автоспорту.
Но вернемся к бойкоту. В Сочи неоднократно звучали мнения о том, что Берни устроил всю эту неразбериху для того, чтобы еще раз перенести крайний срок принятия решения и таким образом сорвать принятие поправок. Но в этом не было ни малейшего смысла, поскольку он сам инициировал вопросы сближения моторов по мощности, урегулирования цен на поставку двигателей и увеличения их громкости – в противном случае был бы вновь запущен механизм поиска независимого поставщика. Кроме того, он прекрасно понимал, что в случае отсутствия кворума будет проведено голосование по электронной почте.
Более вероятным мне видится следующее: в минувшем ноябре Комиссия Ф1 проголосовала против введения в спорте независимого поставщика моторов, после чего в FOM/FIA решили, что тайное голосование по почте, подпитанное необходимым закулисным лоббированием, позволит им добиться желаемого результата. А для этого необходимо было объявить намеченное заседание несостоявшимся. Остальное уже история.
В результате на голосование были вынесены четыре основных пункта: силовые установки – единым блоком вопросов о цене, паритете, поставках и громкости, увеличение топливного лимита на гонку со 100 до 105 кг в рамках новых аэродинамических требований следующего года, ограничение до пяти обновлений топливной системы за год и вопрос переноса неиспользованных промежуточных шин с пятницы на субботу, если первые две тренировки прошли посуху, а в третьей пошел дождь, как это было в Китае.
В отчете было сказано, что предложение по двигателям было принято с тремя голосами против, хотя в будущем мы можем услышать что-то еще, поскольку в Сочи некоторые источники намекали на судебные разбирательства по этому поводу, тогда как вопрос по топливной загрузке был одобрен, несмотря на несогласие со стороны четырех команд, машины которых оснащены моторами Mercedes. В качестве аргумента они привели беспокойство за окружающую среду.
Очень легко беспокоиться по столь благому поводу, когда в вашем распоряжении силовая установка с запредельным термическим КПД. Пункт обновления топливной системы ни у кого нареканий не вызвал, тогда как вопрос по шинам был отклонен из-за неправильного прохождения процедуры оформления.
Если суд не вынесет каких-то новых решений, в следующем году Формула 1 получит регламент, которого она не заслуживает. И единственным утешением является то, что отныне критику в адрес Ф1 со стороны горе-промоутеров нельзя будет воспринимать всерьез. Сначала они единогласно приняли весьма сомнительное предложение по изменению формата квалификации, а теперь, когда речь зашла о действительно ключевых вопросах, попрятали головы в песок.
И посмотрите, к чему это привело...
