Встречайте, Бернд Майландер – повелитель машины безопасности

Можете рассказать о том, как пришли к работе водителя машины безопасности в Больших Призах?

Бернд Майландер: Очень трудно описать мой путь в нескольких словах (смеется). Я начал свою карьеру в 1989 году в возрасте 18 лет вместе с моим отцом в клубных гонках – именно так я и пришел в автоспорт.

Я немного поездил в картинге, но так – в качестве хобби. В 1991 году меня пригласили в соревнования Porsche Carrera Cup и Porsche Supercup, а после чемпионата 1994 года я перешел в Mercedes в DTM и ITC, и это, можно сказать, было началом моей профессиональной карьеры.

При этом я уже не был юниором – мы выступали вместе с Яном Магнуссеном и Дарио Франкитти, и они были на пару лет младше меня.

С 1999 года я выступал в Porsche и даже взял один поул в Имоле. Тогда, в пятницу вечером, ко мне обратились из FIA с вопросом: «Бернд, а не мог бы ты проехать за рулем машины безопасности в Ф3000?» Просто их штатный водитель сейфти-кара Оливер Гевин, ехал в гонке. Я ответил положительно – а что мне терять, я хорошо знал машины Mercedes, поскольку ездил на них уже четыре года.

В Mercedes также были довольны тем, что за руль сел знакомый им гонщик, они понимали, что мне можно доверить машину.

Гоночный директор Ф1 тех времен Херби Блаш одновременно руководил гонками и в Porsche Supercup. Он сказал: «Бернд, если ты сможешь это сделать, будет здорово». Так я впервые сел за руль машины безопасности в Ф3000, а через год уже и в Формуле 1.

Причиной послужило то, что Оливер Гевин поехал за океан участвовать в Американской серии Ле-Ман, и руководство чемпионата начало срочно подыскивать ему замену.

В то время я не задумывался о том, надолго ли я пришел на эту работу. Но вот прошло уже 17 лет, а я все еще здесь, и мне это по-прежнему нравится.

При этом я параллельно участвовал в гонках DTM до 2004 года. Мне это было по душе, но каждый раз, когда я серьезно задумывался о своей карьере, я понимал, что водителем машины безопасности я смогу проработать гораздо дольше, чем оставаться в гонках. А совмещать эти функции на протяжении длительного времени было просто невозможно.

Со временем я начал осознавать, что гонки DTM отходят для меня на второй план, а главным занятием становится пилотирование сейфти-кара в Формуле 1.

И мне все еще нравится этим заниматься. Каждая гонка здесь особенная, да и я уже всех знаю в паддоке.

Вы когда-нибудь мечтали о карьере гонщика Ф1?

БМ: Никогда. Это, наверное, странно звучит, но я действительно не хотел стать гонщиком Ф1. Я видел машины DTM пацаном на Нюрбургринге в 1989-м – на 24-часовой гонке, и думал, что хочу гоняться именно здесь – на длинных дистанциях за рулем туринговых машин или спорткаров.

И когда я получил такой шанс, это было воплощением мечты. Но когда я впервые сел за руль машины DTM, мне было уже довольно много лет, чтобы мечтать о карьере формульного пилота. По сути, я никогда не был поклонником гонок машин с открытыми колесами. В 1991 году я ездил в Формуле Ford, но лишь один год, а так все мое внимание привлекали туринговые классы и гонки GT.

Можно ли сравнить уровень адреналина, который получаешь за рулем боевой гоночной машины и сейфти-кара?

БМ: За рулем машины безопасности ты всегда сосредоточен на расписании, а твоя работа начинается за пять минут до гонки. После запуска пелотона ты возвращаешься на свою позицию, связываешься с дирекцией гонки, слушаешь радиообмены, следишь за мониторами – это обычная часть работы. При этом ты должен быть готов в любую секунду стартовать.

Необходимо всё очень правильно понимать, не допускать ошибок – к примеру, нельзя застрять где-то посередине пелотона. Бывает, что при переезде с изначальной парковочной позиции на обычное место что-то происходит на трассе, а ты этого не знаешь и не замечаешь на мониторах, и тогда тебе говорят по радио: «Бернд, оставайся на трассе и жди лидера». Все может измениться в любую секунду, и нужно быть готовым ко всему. Когда ничего не происходит на трассе, очень легко потерять бдительность и успокоиться, но вот очередной щелчок радио и…

Что изменилось в Формуле 1 за последние годы в вашей работе? Меры безопасности, новые сейфти-кары...

БМ: Машины часто менялись, но AMG всегда предоставляет нам лучшую технику – самые новые, быстрые и спортивные автомобили. Темпы их развития просто поражают.

В плане управляемости и скорости они сделали просто огромный шаг с 1999-2000 годов – как, впрочем, и в Формуле 1.

Но в целом спорт остается таким же, что для меня очень важно. В отношении безопасности многое меняется, и мы всегда стараемся прогрессировать – когда кажется, что безопаснее сделать уже невозможно, всегда есть место для следующего шага.

Иногда нужно уметь мыслить нестандартно, но мне очень интересно быть частью современной Формулы 1. У нас очень дружный коллектив, так что все в порядке.

А вы можете описать специфику своей работы с гоночным директором Ф1 Чарли Уайтингом?

БМ: Если я понимаю, что на той или иной трассе нужно выбрать иную позицию для машины безопасности, или же замечаю при проезде какие-то проблемы с поребриками или дорожным полотном, то тут же сообщаю об этом Чарли, они собираются и принимают решение.

Между мной, Чарли, гоночным контролем и пилотами очень тесная связь, и это очень важно. Если что-то работает не так, мы тут же об этом говорим и пытаемся решить проблему. Здесь всё очень четко и ясно – вопросы безопасности вне политики. Я всегда стараюсь быть открытым для всех.

Я не очень люблю дискутировать, гораздо больше мне нравится работать.

Что касается самой машины, то если возникают какие-то неполадки, подключаются специалисты из AMG, и мы вместе пытаемся решить проблему. К примеру, если что-то не так с шинами – недостаточное сцепление или что-то еще, мы разговариваем и приходим к общему мнению. Иногда какие-то вещи мы выносим на тестовую работу в межсезонье, которая тоже ведется, как и у команд.

А с вами в машине ведь находится еще один смелый парень...

БМ: Да, это Питер Тиббеттс, мой штурман, с которым мы работаем вместе уже 19 лет. Он играет очень важную роль. Думаю, нужно быть действительно очень смелым человеком, чтобы кататься вот так рядом с гонщиком – нужно ему всецело доверять. Это как в ралли. Не думаю, что я сам на это способен.

Но Питер очень крутой. К сожалению, по окончании нынешнего сезона он покинет эту работу и станет жить обычной жизнью. Сейчас я не знаю, кто сможет заменить его…

А вы сами не собираетесь менять профессию?

БМ: Нет, я хочу продолжать управлять машиной безопасности. Надеюсь, мы найдем правильного человека на роль штурмана, но это будет непросто, это ведь как длительные семейные отношения.

Питер англичанин, и он уже 17 лет пытается научить меня играть в крикет. Но я все никак его не освою.

А как насчет гонщиков? Может, кто-то из них более красноречив, кто-то менее...

БМ: Не знаю, нет. Иногда кажется, что молодые пилоты очень скромные и стеснительные, но это не так. Они довольно открыты и расслаблены, так что ничего такого.

После гонки в Сильверстоуне некоторые гонщики говорили, что машина безопасности ехала слишком медленно, и понимаю тех, кто хочет, чтобы я в гонке ехал быстрее. Но и они должны понимать, что это, по сути, обычная дорожная машина, пусть и спортивная.

Конечно, когда ты сидишь за рулем гоночного автомобиля, тебя переполняют эмоции. Я думал, зачем Льюис [Хэмилтон] едет ко мне так близко? Но он мыслями находится в гонке, так что я его понимаю, никаких проблем. Если ему будет что сказать, он подойдет ко мне и скажет. Все в порядке, никаких вопросов.

Были ли в вашей карьере водителя машины безопасности особенные моменты?

БМ: В Азербайджане в этом году мы все готовились к сумасшедшей гонке с постоянными выездами машины безопасности, но, на удивление, ничего такого не было. В субботу прошла просто дикая гонка GP2, так что мы ожидали повторения этого днем позже.

Можно вспомнить гонки в Фудзи в 2007-м или в Монреале в 2011-м… Это такие гонки, в которых ты только заезжаешь на пит-лейн, выключаешь двигатель и через полминуты слышишь сигнал о том, что тебе снова надо выезжать на трассу – такое бывает. Это одновременно и весело, и огромный стресс, но за это в том числе я и люблю свою работу.

Но я всегда говорил, что лучшие гонки те, которые проходят без моего вмешательства. Помню, что в Японии у меня едва не закончилось топливо в баке! В какой-то момент я заехал на пит-лейн и нам пришлось быстро менять машину, поскольку времени дозаправиться просто не было. Уже через круг меня снова позвали на трассу, но мы были готовы. Именно для этого мы тренируемся, и именно поэтому мы здесь. Если что-то меняется, вы должны очень быстро реагировать.

В последнее время многие критикуют Формулу 1. А как вам кажется, Большие Призы столь же увлекательны, как и 20 лет назад?

БМ: Думаю, если вы настоящий поклонник… Конечно, за последние годы произошло много изменений в техническом регламенте, но так было всегда. Если вспомнить 50-е, 60-е или 70-е годы, были и огромные крылья, потом их вовсе не стало, широкие колеса, узкие, большие моторы, маленькие, турбированные… В Формуле 1 очень много мелочей, и нужно об этом говорить, на наших глазах вершится история.

Что касается изменений в спорте, то мне кажется, что сейчас он лучше, чем 20-30 лет назад. Я действительно так думаю, потому что мы делаем шаги в правильном направлении. В Больших Призах всегда появляются новинки, и это очень интересно.

Да, есть ошибочные ходы и решения, но в целом, я считаю, вектор выбран верный. Да, Mercedes в третий раз выиграет в чемпионате, но так было и раньше, только победители были другие.

Посмотрим, что нас ждет в следующем году. Я лично очень многого жду от возвращения широких колес в Формулу 1...

Перевел и адаптировал материал: Александр Гинько

Подписывайтесь на нас в Яндекс Дзен, чтобы получать новости в своей ленте