Как Экклстоун вышел сухим из воды
Результатом слушаний по обвинению Берни Экклстоуна стала выплата британцем солидной неустойки, а также множество вопросов, в большинстве своём оставшихся без ответа. Дитер Ренкен углубляется в суть дела, которое могло бы иметь огромный эффект на Формулу 1
Развязка истории с (предполагаемой) дачей взятки Берни Экклстоуном Герхарду Грибковски по результатам слушаний в мюнхенском суде стала неожиданным окончанием очень необычного дела.
Как сам ход разбирательства, так и довольно быстрое его завершение послужили поводом к появлению громких заголовков в СМИ всего мира, в очередной раз доказав, что закулисная борьба в Формула 1 не прекращается даже тогда, когда команды наслаждаются летними каникулами.
Собственно, эта история является отражением самой сути Больших Призов, ведь в деле фигурировали высокие ставки, тайные встречи в экзотических местах между банкирами, юристами и высшими спортивными чиновниками, а также денежные потоки, которые с одних банковских счетов путём многочисленных хитроумных операций через оффшорные зоны попали на другие, секретные, а в итоге и вовсе оказались в распоряжении австрийского траста Sunshine Foundation.
По иронии судьбы, дело о взятке стало достоянием общественности вовсе не из-за этих миллионов, перетекавших из одного банка в другой через половину мира – а по итогам расследования многомиллиардных потерь, ставших следствием банкротства ипотечного кредитора Hypo Alpe Adria, приобретённого банком Bayern Landesbank. Делами этой компании по стечению обстоятельств занимался именно Грибковски – юридически подкованный наследник династии пивоваров.
Когда Adria потерпела крах, принадлежащий правительству Баварии BayernLB отказался выплачивать своему некогда звёздному банкиру условленную премию (по слухам, её сумма составляла полмиллиона евро в год). В итоге делом заинтересовались вездесущие немецкие таблоиды.
Благотворительный фонд Sonnenschein Stiftung, основанный Грибковски в Зальцбурге и получивший пожертвования на общую сумму порядка 30 млн. фунтов стерлингов, стал объектом расследования, и следы финансовых операции вывели ищеек отнюдь не на обанкротившуюся Adria, а на босса Ф1 Бернарда Чарльза Экклстоуна.
После нескольких месяцев молчания Грибковски признался, что получил от британца взятку, хотя во время слушаний по делу самого Берни бывший банкир "забыл", за что именно – якобы в благодарность за продажу 47%-ной доли в Формуле 1, которой владел тогда BayernLB, покупателю, которого выбрал сам Экклстоун. Окончательным выгодоприобретателем, как вскоре выяснилось, был частный инвестиционный фонд CVC Capital Partners.
В свою очередь, указанная доля досталась банку от компании Kirch Media, владевшей 75% коммерческих прав на Формулу 1. После банкротства этого медиа-гиганта все его оставшиеся активы отошли во владение трём немецким финансовым организациям, поскольку долги предприятия Лео Кирха достигли числа с девяти нулями.
Владыка всея Ф1 настаивал, что Грибковски шантажировал его самого и его семью, угрожая передать в налоговые органы информацию об довольно интересных операциях семейного фонда промоутера Формулы 1.
Хотя, по утверждению Экклстоуна, он вёл свои дела согласно букве закона, им всё же было принято решение заплатить банкиру – чтобы избежать длительного и не самого приятного процесса расследования и многочисленных проверок.
Грибковски за получение взятки был приговорён к восьми с половиной годам заключения и отправлен в одну из тюрем Мюнхена, а Берни занял его место на скамье подсудимых, опровергая обвинения в подкупе. Важно заметить, что Грибковски был сотрудником государственного банка, то есть подпадал под категорию "госслужащего", а дача взятки должностному лицу такого уровня в Германии является особо тяжким правонарушением.
Позиция Эккслтоуна во время слушаний заключалась попытках убедить суд, что он стал жертвой шантажа, и поэтому был вынужден добровольно заплатить – по его словам – "за самый дешёвый страховой полис в жизни", чтобы избежать расследования многомиллиардных операций своего семейного траста.
В конце концов, дело зашло в тупик: обвинители так и не смогли доказать вину британца или даже хотя бы то, что Экклстоун был в курсе статуса государственного служащего Грибковски.
Что ещё хуже, это было дело девятилетней давности, а сам обвиняемый, которому давно перевалило за восьмой десяток, находился не в лучшем состоянии здоровья. Данные факты поставили Мюнхенских прокуроров в затруднительное положение: с одной стороны, один субъект дела уже отбывал наказание за получение взятки, в чём и сознался на суде.
С другой – второй, также совершивший противоправный акт, стоял перед трибуналом, доказывая свою невиновность и объясняя её тем, что стал невольной жертвой шантажа в международном заговоре…
Пока Формула 1 готовилась к этапу на Хунгароринге, после чего должна была отправиться на летний перерыв, обе стороны процесса опасались наихудшего развития событий: Экклстоун переживал, что проиграет дело, а обвинение – что их тщательно выстроенные доказательные позиции рухнут. Веские аргументы были предъявлены обеими сторонами, и чаша весов правосудия могла склониться куда угодно.
Когда только появились первые обвинения в адрес Экклстоуна, правление фонда CVC выразило готовность отстранить его от исполнения своих обязанностей в случае доказательства вины британца. Нет сомнений, что Формула 1 оказалась бы в опасности, если бы Его честь судья Нолл, ранее отправивший за решётку Грибковски, огласил бы решение, которого так боялся Берни.
Босс Формулы 1 шёл в суд, заявляя о решимости очистить своё имя и не собираясь прибегать к особым приёмам немецкого права, позволяющего "купить" свободу по довольно-таки существенной цене.
Согласно статье 153а правового кодекса Германии, обвиняемый может урегулировать претензии путём оплаты неустойки в государственную казну или же перевода средств на нужды благотворительности, если и обвинение, и все заинтересованные стороны достигли в этом вопросе взаимного согласия.
В основном размер неустойки определяется тяжестью совершённого правонарушения и платежеспособностю обвиняемого. Обычно эта цифра составляет около миллиона фунтов стерлингов в случае довольно незначительных обвинений.
Ежегодно тысячи процессов заканчиваются таким способом, это около четверти всех криминальных дел в Германии. Многие уверены: если бы активы Грибковски не были заморожены, он наверняка воспользовался бы такой опцией.
Экклстоун по ходу досудебных разбирательств – когда стороны обычно и находят компромисс – всячески уклонялся от такой возможности, потому в итоге слушания длились все отведённые для этого 26 дней.
Прогуливаясь по стартовой решетке перед гонкой в Венгрии, Берни загадочно улыбался. Источники называли сумму отступных в размере 18 млн. фунтов стерлингов. Несмотря на отказ заплатить в начале слушаний, когда данная цифра была оговорена впервые, позже обвиняемые выразили готовность пойти на сделку с правосудием. Но прокуроров сумма уже не устраивала.
Переговоры вновь возобновились в июле, что иронично – в дни проведения Гран При Германии. По словам Экклстоуна, на этот раз сторона обвинения выступила их инициатором.
В ответ на предложение 18 миллионов фунтов Экклстоун услышал от своих правовых оппонентов, которые пытались спасти остатки гордости и попасть на первые полосы газет, что "этого недостаточно". Они почувствовали, что Берни пойдёт на сделку, так как в ином случае руководство фонда CVC может выполнить свою угрозу – и стремились вытянуть из него больше денег.
Немцы хотели попасть на первые полосы изданий? Экклстоун обеспечил им эту возможность, да ещё вдобавок выбил для себя скидку в 35%, поскольку, предложив обвинителям круглую сумму неустойки в 100 млн., лишь после объявил, что она в долларах, а не привычных уже немцам евро.
100 миллионов долларов – вот финальное предложение Экклстоуна, 99 из них должны были пополнить казну федеральной земли Бавария, а оставшийся пошёл бы на благотворительные цели. Предложение прозвучало за четыре дня до крайней даты, после которой суд был неминуем.
Оно оказалось без промедлений принято стороной обвинения, которая в свою очередь была чрезвычайно рада увидеть конец плачевной саги, растянувшейся на целое десятилетие.
Прокуроры приняли предложение согласно договорённостям с BayernLB. Когда судья поинтересовался у Экклстоуна, сможет ли тот выполнить свои финансовые обязательства в установленный срок (семь дней с момента согласования деталей), Берни многозначительно ухмыльнулся и лишь затем утвердительно кивнул. Дело закрыто. Сумма должна быть переведена к моменту публикации данной статьи, и все материалы официально отправятся в архив.
Однако банк BayernLB, как ожидается, в свою очередь подаст гражданский иск на возмещение порядка 25 млн. фунтов стерлингов – считается, что именно такая сумма, в итоге оказавшаяся у Грибковски, изначально была выплачена Экклстоуну в качестве комиссии за брокерскую операцию по продаже коммерческих прав фонду CVC.
После признания Грибковски факта получения взятки в BayernLB могут пожелать возмещения убытков и, вероятно, даже захотят получить от Берни большую сумму. Согласно последним слухам Экклстоун уже предложил банку мировую сделку, которая была отвергнута.
Далее могут последовать гражданские иски к боссу Ф1 и от других пострадавших: в заявлениях суда ничего не говорится о том, что такая процедура запрещена, даже несмотря на уплату суммы $100 млн.
Когда дело касается Экклстоуна, масштабы всегда очень серьезны, но на этот раз количество вовлеченных сторон можно назвать рекордным. Но это лишь укрепило британца в стремлении подвести черту под очень сомнительной историей, в результате которой оказалась запятнана репутация многих вовлечённых в неё персоналий.
Интересно, что в комментариях после завершения процесса судья Нолл заявил, что Экклстоун вряд ли был бы осуждён, а британец в свою очередь отметил: «Я поступил как идиот, когда пошёл на сделку, поскольку она не имела ничего общего с судебным процессом, а была направлена лишь на то, чтобы удовлетворить сторону обвинения».
Результаты слушаний произвели фурор как в Германии, так и в других странах.
«Пункт 153а немецкого процессуального кодекса, похоже, гармонично объединяет в себе торжество справедливости и эффективность рыночных отношений», – написала лондонская Financial Times, делая акцент на заявлении представителя суда, который сказал, что Экклстоун "не был ни осуждён, ни оправдан".
«Где здесь справедливость?» - задаётся вопросом крупнейшее немецкое издание Bild, а бывший министр юстиции Сабине Лойтхойссер-Шнарренбергер назвала весь процесс "наглостью, которая не имеет ничего общего ни со здравым смыслом, ни с принципом верховенства закона".
Тем не менее, теперь Экклстоун свободный человек, а тот факт, что за этот статус он выложил сумму, по иронии судьбы равную штрафу, назначенному в своё время команде McLaren по итогам дела о шпионаже, оставляет множество вопросов в адрес немецкой системы правосудия.
Компания CVC также оказалась в центре внимания – фонд критиковали за отсутствие преемственности и сохранение за Экклстоуном руководящей должности во главе самой прибыльной структуры концерна, несмотря на его преклонный возраст и кризис, которым грозит спорту его отсутствие в офисе из-за судебных разбирательств. Да и публичные заявления контролирующего Формулу 1 органа бросаются в глаза – вопиющим их отсутствием.
Таким образом, в адрес основателя и председателя правления фонда CVC Дональда МакКензи остаётся ряд открытых вопросов. Извлекла ли ваша компания урок из всего случившегося? Существует ли формальный структурированный план преемственности? Когда вы собираетесь огласить его детали, чтобы успокоить команды, их сотрудников, партнёров, спонсоров, а также легионы болельщиков Формулы 1?
