Формула 1 никогда не будет безопасной
Смерть Жюля Бьянки, попавшего в тяжелую аварию в прошлом году на Гран При Японии, стала шоком для автоспортивного мира. Карун Чандхок рассказывает о трагедии с точки зрения действующего гонщика и сожалеет о потере талантливого парня
Главным событием прошлой недели стала трагическая новость о Жюле Бьянки, скончавшемся от ужасной травмы, полученной в аварии на Сузуке в прошлом году.
Несколько месяцев назад мне посчастливилось пообедать в доме Джеки Стюарта с Деймоном Хиллом и Джоном Уотсоном. Джеки был весьма любезен, показал нам свой дом, а также продемонстрировал фотографии своих друзей и гонщиков, погибших или получивших серьезные травмы, что напомнило о том, насколько продвинулся спорт за последнее время в плане безопасности.
Деймон и я говорили с Джеки о Жюле, и его взгляд на ситуацию был, пожалуй, более прагматичным, потому что в эпоху его выступлений гонщики погибали каждый год. Этот разговор стал напоминанием о том, как нам повезло, и что мы должны быть благодарны таким людям, как Джеки, которые многое сделали для безопасности гонщиков и механиков.
Джеки и Уотти выступали в более опасные времена. Деймон, конечно, рос рядом с такими людьми, как Джим Кларк и Джеки, а также пережил трагедию 1994 года, которая задела его лично. С другой стороны, я выступал лишь в одной гонке, в которой погиб гонщик – это были печально известные "24 часа Ле-Мана" в 2013 году, когда разбился Аллан Симонсен.
Помню, как тогда моя подруга, а ныне жена, сказала, что испытывает странное чувство. Авария произошла в самом начале гонки и очень скоро организаторы сообщили командам печальную новость - еще до того, как она стала известна всему миру. Я не знал, что делать. С одной стороны, погиб человек, с которым вы виделись несколько часов назад, и это было настоящим шоком, а с другой - мы должны были продолжать гонку.
Я чувствовал определенный внутренний конфликт, возможно, даже вину за дальнейшее участие. Я близко не знал Аллана, поэтому могу лишь представить, что чувствуют его товарищи по команде и друзья, находящиеся в паддоке.
Но все-таки гонщики – странные люди. Мы настолько поглощены конкуренцией, что как только я надел шлем и выехал на трассу, тот же поворот Tertre Rouge проехал так, будто ничего не произошло. Я уверен, что в Имоле в 1994 году на 32 круге пилоты проходили Tamburello и Tosa так же, как делали это на шестом.
Так или иначе, инстинкт самосохранения работает у гонщиков иначе по сравнению с участниками дорожного движения, которые, увидев аварию, автоматически замедляются в том же месте на следующий день.
К счастью, мы живем в эпоху, когда FIA все контролирует, и нам не нужно протестовать, чтобы привлечь внимание к вопросам безопасности, как это делали Эмерсон Фиттипальди, Ники Лауда и Джеки Стюарт в былые годы.
FIA ввела правило виртуальной машины безопасности, чтобы ограничить скорость на проблемном участке трассы. FIA улучшает безопасность шлемов и кокпитов. FIA игнорирует гонщиков, как я, которые жалуются на неудобство системы HANS, и настаивает на ее обязательном использовании, призывая просто привыкнуть.
К сожалению, как и в любую другую эпоху, спорт никогда не будет полностью безопасным.
Я верю, что Жюля будут помнить как одного из тех, кого ждала великая карьера, как Тома Прайса, Франсуа Севера и Стефана Белоффа.
Я впервые встретился с ним в 2009 году, когда он выступал в Формуле 3, а я – в GP2. Нас познакомил его менеджер Николя Тодт, которого я знал уже несколько лет. Я всегда с интересом следил за Ф3 и старался смотреть все гонки. Уже то время было ясно, что Жюль очень быстр и при этом обладает достаточно агрессивным гоночным стилем.
Жюль всегда демонстрировал хорошую скорость в GP2, но казалось, что ему не удается совладать с шинами, к тому же, иногда он попадал в аварии. В Формуле Renault 3.5 ему не хватило только чемпионского титула, но его выступления в Формуле 1 впечатлили меня больше всего.
Я знаю, каково это - выступать в маленькой команде, но Жюль не сдавался и просто продолжал работать. Он разобрался с шинами, и добавил это преимущество в свой арсенал наряду со скоростью квалификации.
Можно не сомневаться, что девятое место в Монако спасло Marussia от закрытия. Если бы не тот день, сегодня вся команда и все сотрудники оказались бы без работы. Но важнее гоночных качеств то, что он был приятным и вежливым парнем.
Я не могу сказать, что мы были друзьями, как с Сэмом Бердом или Жаном-Эриком Вернем. Но с ним было приятно общаться в паддоке или во время совместных перелетов на гонки Формулы 1.
Инцидент в Японии стал стечением обстоятельств. Все произошло в неподходящее время и в неподходящем месте. В конце концов, лишь метр в одну или другую сторону могли бы спасти его жизнь, но иногда наш спорт бывает безжалостным.
На протяжении многих лет FIA неустанно работала над повышением безопасности. После черного уик-энда в Имоле 21 год назад Макс Мосли, Чарли Уайтинг и FIA при поддержке Берни Экклстоуна многое сделали для безопасности Формулы 1. Машины и трассы стали безопаснее. Я не согласен со всеми изменениями – например, мне не нравятся заасфальтированные зоны вылета. Но в целом благодаря проделанной работе спорт стал действительно гораздо безопаснее.
Инцидент с Жюлем на Сузуке был из ряда вон выходящих. Каждый гонщик, садясь за руль, осознает риск. Но в то же время вы не должны думать о худшем – если это так, то нужно просто остановиться. Мы прекрасно понимаем опасность, но наша любовь к гонкам берет вверх.
Прощай, Жюль. Лишь смерть оставила потенциал твоей карьеры нереализованным, но что еще ужаснее – мы потеряли хорошего парня, который покинул этот мир слишком рано.
